27 января в нашей стране отмечается День воинской славы России - годовщина полного снятия фашистской блокады Ленинграда.  Событие, которого из последних сил ждали жители блокадного города, произошло 77 лет  назад, 27 января 1944 года.

Фашистская блокада Ленинграда длилась 872 дня. За время блокады по городу было выпущено около 150 тысяч снарядов и сброшено 107 тысяч зажигательных и фугасных бомб. Зажатыми в блокадном кольце оказались более 2,5 миллионов ленинградцев, в том числе 400 тысяч детей. Паёк хлеба для рабочих составлял 259 г, для служащих, стариков и детей – 125 г.

Город оборонялся, как мог. Было сооружено 4 100 дотов и дзотов, в зданиях оборудовано 22 тысячи огненных точек, на улицах воздвигнуто свыше 35 км баррикад. 300 тысяч ленинградцев несли вахту в отрядах местной противовоздушной обороны.

От голода и обстрелов погибли, по одним источникам, свыше 641 тысячи жителей, по другим, около миллиона.

27 января… Пусть эта дата напоминает всему миру о том подвиге, который совершили жители блокадного Ленинграда. Долг каждого человека — помнить, чтить и передавать своим будущим потомкам память той Великой Победы!

Рассказы очевидцев о блокаде Ленинграда

Аспенников Александр Тихонович

Мы хвастались – у кого какой осколок

Когда началась война, мне было 8 лет, я должен был идти в первый класс. Я не сразу понял, что произошло, – были бомбежки, воздушные тревоги, но мне, восьмилетнему, казалось, что это не страшно. Мы, ребята, бегали, собирали осколки, хвастались между собой, у кого какой осколок.

Потом началась блокада. Мать ходила, искала где что поесть. Доставала детскую присыпку, пекла ее на сковородке. Брали горчицу, заливали ее водой, через несколько дней горечь сходила, и из нее тоже пекли лепешки.

Я уже не мог ходить, лежал на кровати. Над кроватью на гвоздике висело пальто. Когда приходила мать и давала мне кусочек хлеба, я клал его в карман пальто и по крошечке доставал и ел. Сестренка была помоложе и более пухленькая, она еще бегала. Голод я уже не очень хорошо помню, все притупилось.

Наш сосед работал на военном заводе, семью он отправил в эвакуацию. Помню, что он разводил и ел резиновый клей. Потом тоже умер.

Александрова Маргарита Борисовна

Помню постоянный голод и бомбежки

В блокаду я ходила в детский сад. Там же работала моя мама. Помню, как в сад поступил умирающий от голода младенец. Чтобы его спасти, мы заворачивали в марлю кусочек хлеба, получалась соска, и так кормили его. Выкормили, ребенок выжил.

Баранов Юрий Леонидович

Я помню, как это выглядело, – живые скелеты

Когда началась война, мне было пять лет.

Помню, когда мы приехали в Ленинград, я помогал матушке клеить на окна бумажные кресты для того, чтобы при взрывах стекла не вылетали. Окна также зашторивали, чтобы не проходило ни лучика света. Когда включалась сирена, сообщавшая о начале воздушной тревоги, мы бежали в подвал, где пережидали налеты. Электричества и отопления не было. В квартире топили печку и камин. Мы заготавливали дрова, и я таскал эти полешки из подвала, где они хранились, на пятый этаж.

Тогда ленинградцы сильно голодали.

Андрияшина Ольга Владимировна

Водила машину через Ладогу

Ольга Владимировна в 1941 году окончила курсы шоферов и стала водить машины. Грузы были разные. Возила хлеб по городу, боеприпасы через Ладогу, а обратно – продукты и снаряды на передовую.

Эти рейсы Ольга Владимировна считает самыми «счастливыми», ведь с передовой она всегда возвращалась с маленькой кружкой каши, которой ее там угощали. Кашу она везла своей маме и дочке, которые жили в блокадном городе и голодали, как и все.

Однажды, когда она с напарницей возвращалась из рейса, началась бомбежка. Машину не оставить, и они продолжали ехать. Рядом с ними разорвалась бомба. Ольга, не задумываясь, закрыла собой свою совсем молоденькую напарницу и была ранена осколками снаряда.

Артюхевич Галина Александровна

Война пришлась на мою юность

У войны свои дороги, и каждому досталось сполна…

Я работала воспитателем.

Ко всему привыкли, кроме голода. Голод косил всех: и взрослых, и детей. Работникам детских учреждений пришло специальное распоряжение: «Отвлекать детей от разговоров и рассказов о пище». Но, как ни старались это делать, не получалось. Шести и семилетние детишки, как только просыпались, начинали перечислять, что им варила мама и как было вкусно. В итоге все шишки сыпались на нашего повара. Тогда она придумала свой рецепт и назвала его «витаминчики». Повар жила у лесопарка и по дороге на работу рвала сосновые иголки, кипятила их. Я же вечерами ходила в госпиталь, который располагался в здании Лесотехнической академии, помогала раскладывать порционно для раненых бойцов сахарный песок и масло. За это мне давали две столовых ложки песку, который мы добавляли в «витаминчики». Давали детям по полстакана этого напитка, и все были довольны. Но и это вскоре прекратилось, а следовательно, возобновились разговоры о «маминой еде». Тогда я нашла решение: сказала детям, что знаю, почему у нас нет прежней еды. Все притихли, а я продолжила: потому что все съел Гитлер и его армия. «Когда его поймают и разобьют армию фашистов, тогда у нас опять все будет, но для этого надо, чтобы вы перестали говорить о еде! – сказала я. – Для этого ваши папы и мамы ушли на фронт». И они мне поверили.

Гришина Лидия Алексеевна

21 июня мне исполнилось 7 лет, а 22-го началась война.

В нашей семье было четверо детей. Меня и старшую сестру Тамару отправили в лагерь. Через несколько дней исчезли воспитатели и обслуживающий персонал, мы бегали одни. К счастью, многие родители успели забрать своих детей. Те, кто остался, – погибли. Наша мама успела взять нас, и мы вернулись в Ленинград.

Помню вкус блокадного хлеба, хотя хлебом это назвать было нельзя: из сырой массы торчали желтые куски картона. Родители и родственники все делали для того, чтобы спасти нас, детей. Они ходили в Овцынскую немецкую колонию через Неву, где удавалось что-то выменять. Однажды отец принес оттуда небольшой кусок конины, за который отдал золотые швейцарские часы с золотой цепочкой. В доме был праздник.

Весной 1942 года я нашла подорожник и одуванчик. Мама испекла лепешки.

Помню февраль 1942 года, когда первый раз на карточки прибавили хлеба. В 7 часов утра открыли магазин и объявили о прибавке хлеба. Люди так плакали, что мне казалось, дрожали колонны. С тех пор прошел уже 71 год, а я не могу войти в помещение этого магазина.